Он вынул душу и ушел,
Мой дар прибрав в придачу,
Теперь одна, в тиши ночной,
Я как русалка плачу.

Нет больше лиры у меня,
Кто знал, что я с любовью,
Весь мир сложив к его ногам,
Сама останусь с болью

Теперь не смея рассказать,
Просить, любить, мечтать, писать –
Прошу, будь нежен с ней,
С несчастной лирою моей.

Как хотелось бы мне вольной птицей
Пролететь над простором полей,
Чтобы в дальнем краю насладиться
Белым пухом родных тополей.

Там в колодце такая водица!
Что хватает всего три глотка,
Чтобы вдоволь на годы напиться,
Но, дорога туда далека.

Между нами воздвигли границы,
Только это – пустяк. Все равно,
Мне полянка таежная снится
И березка под нашим окном,

Незабудки мои да ромашки,
Марьин корень – почти до плеча.
Над коврами из мяты и кашки
Лепестками звенит иван-чай.

На тропинке, до боли знакомой,
Вдоль которой растет зверобой,
В нежном кружеве белых черемух
Первый раз целовались с тобой.

Довелось нашим внукам родиться
Здесь, на крымском морском берегу.
Если б люди летали, как птицы,
Я бы им показала тайгу.

Осенним хладом дышит воздух.
И лист червонный красит лес.
Вон стая птиц волнистым клином
Стрелой пронзает синь небес.

Волна полёта лёгкой грустью
Омыла сердце. Осень вновь…
Я с клином будто провожаю
Свою последнюю любовь.

Как сердцу холодно. Как пусто.
Заполнить жизнь теперь мне чем?
Лети, любовь моя, и сыпься
Огнём искристым в души всем,

Впустить кто может огнь любовный,
Покой ночей терять кто рад.
И дней пристойных и размерных,
Нарушив ритм, ввысь воспарять.

Лети, любовь моя. Спасибо.
Тобой жила я много лет.
А может бросишь ты мне тоже
Искру – от прошлого привет?!

Раздуть быть может хватит силы
Её огонь?! Не знаю я.
Вернуться в прошлое?! Не глупо ль?!
Пусть жизнь несёт вперёд меня.

«Любви все возрасты покорны! –
Вложил надежду Пушкин в нас.
Услышу может быть ещё я
В душе своей любовный глас?!

Услышу ль?
          Может быть.
                          Я верю.
Искру любви пошлют и мне.
И пламя снова забушует.
И дни помчатся как во сне.